Frederic Beigbeder

UNE VIE SANS FIN

Copyright © Frederic Beigbeder et les Editions Grasset & Fasquelle, 2018

Перевод с французского Елены Клоковой

Серийное оформление Вадима Пожидаева

Оформление обложки Ильи Кучмы

Бегбедер Ф.

Вечная жизнь : роман / Фредерик Бегбедер ; пер. с фр. Е. Клоковой. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2018. — (Аз­бука-бест­селлер).

ISBN 978-5-389-15538-1

16+

Герой нового романа Фредерика Бегбедера уже не тот, каким мы видели его в «99 франках» или «Любовь живет три года». Он известный тележурналист, отец двух прелестных дочек и... очень хочет остаться молодым — если не обрести бессмертие, то уж во всяком случае продлить жизнь до бесконечности. Лично для него это сверхактуально, особенно учитывая, что жена у него юная и красивая. И вот в возрасте, когда прочие уже начинают подумывать о душе, новый Дориан Грей устремляется к вечной молодости. Смерть, по его мнению, всего лишь проблема, которую нужно технически отрегулировать. Цель поставлена, и главный герой, его десятилетняя дочка Роми и их спутник робот по имени Пеппер пускаются в странствие. Париж, Женева, озеро в Альпах, Иерусалим, Нью-Йорк... Неужто ему и впрямь удаст­ся продлить себе жизнь лет этак до трехсот?.. Поживем — увидим!

© Е. Клокова, перевод, 2018

© Издание на русском языке,оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018 Издательство АЗБУКА®



Хлоэ, Ларе и Уне



Да помилует нас Всемогущий Бог и, прос­тив нам грехи наши, приведет нас к жизни вечной.

— Аминь.

Молитвенник для католиковлатинского обряда. Из обряда покаяния

Мы любим смерть так же сильно, как вы любите жизнь.

Усама Бен Ладен

Пусть их девятьсот девяносто пять миллио­нов, а я один, и все равно, Лола, заблуждаются они, а прав я, потому что я один знаю, чего хочу: я больше не хочу умирать.

Луи-Фердинанд Селин.«Путешествие на край ночи»


Маленькое уточнение, имеющее значение

«Правда невероятнее вымысла: поскольку вымысел должен придерживаться правдоподобия, а правда в этом не нуждается», — сказал Марк Твен. Но как быть, если правда больше не выглядит таковой? Вымысел сегодня уж точно не так безумен, как наука. Истина обгоняет воображение. Перед вами «научный труд нон-фикшн». Роман, все научные подробности которого публиковали Science или Nature. Беседы с реальными врачами, исследователями, биологами и генетиками приведены в тексте в том виде, как были записаны в 2015–2017 годах. Все упомянутые фамилии, названия предприятий, адреса, открытия, стартапы, машины, препараты и клиники существуют на самом деле. Изменил я только име­на близких, чтобы не смущать их.

Я и вообразить не мог, куда меня заведет расследование на тему бессмертия человека, когда начинал работать.

Автор решительно снимает с себя всяческую ответственность за последствия, которые прочтение книги окажет на род человеческий (в целом) и продолжительность жизни читателя (в частности).

Ф. Б.


1 Умереть?
Не вариант!

Смерть сама по себе — глупость.

Фрэнсис Бэкон1 — Франсису Джакобетти2 [сентябрь 1991]



1 Бэкон, Фрэнсис (1909–1992) — английский художник-экспрессионист. — Здесь и далее примеч. перев.

2 Джакобетти, Франсис (р. 1939) — французский фэшн-фотограф, арт-директор, кинематографист. Серия портретов художника Фрэнсиса Бэкона, снятых незадолго до его смерти, считается ярким достижением Джакобетти. Он фотографировал выдающихся личностей нашего времени от далай-ламы и Стивена Хокинга до Фиделя Кастро, Габриэля Гарсиа Маркеса и Федерико Феллини.


При чистом небе смерть наблюдаешь каждую ночь. Поднимаешь глаза и видишь, как свет погасших звезд струится сквозь галактику. Далекие звезды, исчезнувшие тысячелетия назад, шлют нам привет и напоминание о себе. Случается, я забываюсь, звоню только что упокоившемуся человеку и слышу в автоответчике его живой голос. Возникает парадоксальное чувство. Сколько еще времени излучает свет умершая звезда? Как скоро телефон­ная компания «сотрет» покойника? Между концом и полным затуханием проходит определенный срок: звезды доказывают, что можно блистать и после смерти. После неизбежно наступает момент, когда погибшее солнце уподобляется гаснущей свече. Свет колеблется, звезда устает, автоответчик умолкает, пламя трепещет. Если вглядеться в смерть повнимательнее, замечаешь, что покинувшие наш небосвод звезды мерцают чуть слабее живых светил. Их ореолы меркнут, переливы бледнеют. Мерт­вая звезда говорит с нами азбукой Морзе, посылает сигнал бедствия, цепляется за родную галактику.


Мое воскрешение началось в Париже, в опасном квартале, в день наибольшего загрязнения атмо­сферного воздуха мелкодисперсными частицами. Я повел дочь в необистро3 с говорящим названием «Юность». Она съела целую тарелку колбас и колбасок bellota4 (нет, колбаса была не желудевая, все эти вкусности сделали из свинок, кормленных только желудями и травами), а я выпил огуречный джин-тоник Hendricks5. После изобретения смартфона мы утратили привычку беседовать. Она просматривала сообщения в WhatsApp, я любовался моделями в «Инстаграме». Я спросил, какой «деньрожденный» подарок ей хочется получить больше всего на свете. Она ответила: «Селфи с Робертом Паттинсоном»6. Я дико изумился, хотя мое ремесло телеведущего есть не что иное, как бес­конечное селфи. Человек, допрашивающий актеров, певцов, спортсменов и политиков на камеру, красуется на экране рядом с куда более интересными персонажами, чем он сам. Между прочим, когда я выхожу на улицу, прохожие просят разрешения сняться со мной, и я охотно соглашаюсь, ведь и сам только что занимался тем же на площадке, в ярком свете «дедолайтов»7. Все мы (не)живем одинаково — жаждем блистать отраженным светом. Современный человек — это скопление 75 000 миллиардов клеток, которые пытаются конвертироваться в пиксели.

Селфи, выложенные в соцсетях, стали новой идеологией нашего времени: итальянский поэт Анд­реа Инглезе называет это «единственной законной страстью, саморекламой в режиме нон-стоп». Существует аристократическая иерархия, которую предписывает селфи. «Сольные» — у памятника или в пейзаже — говорят: «Я был здесь, а ты нет!» Селфи — визуальное жизнеописание, электронная визитная карточка, социальная ступенька. Селфи со знаменитостью наделено глубинным смыслом. Селфист пытается доказать, что встретил кого-то по­знаменитей, чем его сосед. Никто не набивается на селфи с неизвестным, если тот не карлик, не гид­роцефал, не человек-слон или не обгорел до кос­тей. Селфи — признание в любви, но не только. Оно подтверждает идентичность, превращает медиума-транслятора в медиума-послание, в аутентичную единицу информации, предсказывал в 1967 году Маршалл Маклюэн8. Правда, «пророк ­электронной коммуникации» даже представить не мог, что медиумами станут все. Селфи с Марион Котийяр9 и Амели Нотомб10 выражают совершенно разные вещи. Селфи позволяет человеку представиться: смот­рите, до чего я хорош рядом с этим памятником, с Н. или с К., в этой стране, на этом пляже, а еще и удовольствие получаю — показываю вам язык! Теперь вы знаете меня лучше: я загораю, я касаюсь пальцем антенны на Эйфелевой башне, я не даю упасть Пизанской башне, я путешествую, я смеюсь над собой, я существую, потому что встретил знаменитость. Селфи — попытка присвоить супер­известность, продырявить аристократический пу­зырь и протыриться внутрь. Селфи — это коммунизм: оружие пехотинца в войне за гламур. Люди не позируют абы с кем, аура соседа / соседки по кадру должна окрашивать снимающего. Фотографии со знаменитостями — форма каннибализма, она пожирает блеск звезды. Выводит на новую орбиту. Селфи можно считать новоязом эпохи самолюбования: оно заменяет картезианскую субъективность мысли. «Я думаю, следовательно, я су­ществую» превращается в «я позирую, значит я су­ществую». Селфи с Ди Каприо возвышает меня над тобой, ведь ты позируешь с матерью на лыжном склоне. Она, кстати, тоже с большим удовольствием снялась бы с Леонардо. А он сам — рядом с папой римским. Папа выбрал бы ребенка-трисомика11. Означает ли это, что главная личность — ребенок с лишней хромосомой? Нет, тут я впадаю в заблуждение: понтифик является исключением, подтверждающим правило достижения запредель­ной известности при помощи фотографии, сделан­ной любым девайсом, годным для селфи. Папа на­рушил алгоритм эго-аристократического снобизма, начало которому положил в 1506 году Альбрехт Дюрер картиной «Праздник четок», изобразив себя (молодой человек в изящных одеждах) у дерева, в правом верхнем углу от Пречистой Девы.

Логику селфи можно сформулировать следующим образом: Бенабар12 мечтает о селфи с Боно13, а то­му это на фиг не нужно. Следовательно, каждый день на всех улицах всех городов планеты Земля идет новая классовая борьба, имеющая един­ственной целью медийное главенствование, предъ­явление высшей популярности, движение вверх по лестнице известности. Как мы сражаемся? Сравниваем число ЕМШ (Единиц Медийного Шума) «на душу»: выступления на телевидении и радио, фотографии в прессе, лайки и репосты на «Фейс­буке», просмотры в YouTube, ретвиты14 и так далее и тому подобное... Это борьба с безвестностью, где очки легко считаются, а победители свысока смотрят на проигравших. Я предлагаю назвать новое безумие селфизмом. Мировая война без армии, по­стоянная, ведущаяся 24 часа из 24 возможных: «война всех против всех», по определению Томаса Гоббса15, технически организованная и поддающаяся мгновенному учету. На первой пресс-конференции после избрания президентом США в янва­ре 2017 года Дональд Трамп не захотел говорить ни о своем видении Америки, ни о геополитике грядущего мира: он сравнил число зрителей, смот­ревших его инаугурацию, с числом тех, кто видел церемонию Барака Обамы. Я вовсе не исключаю себя из этой экзистенциальной борьбы: у меня есть фан-страница, 135 000 поклонников, которые очень даже порадовались моим селфи с Жаком Дютроном16 и Дэвидом Боуи17. И все-таки после пятидесяти я чувствую себя ужасно одиноким. Мое общение с себе подобными ограничивается селфи и те­ле­съемками. Чередуя одиночество с шумом толпы, я за­щищаюсь от любого неприятного вопроса о смыс­ле жизни.

Иногда остается единственный способ выяснить, жив ли я: зайти на мою страницу в «Фейсбуке» и проверить, сколько человек лайкнули послед­ний пост. Если зашкаливает за 100 000, иногда случается эрекция.

Тем вечером я был всерьез озабочен: моя дочь не мечтала о поцелуе Роберта Паттинсона, не хотела познакомиться с ним и переброситься парой фраз. Ей нужно было одно: запостить в соцсетях свое лицо рядом с красавчиком! А иначе как убедишь подружек, что действительно встречалась с се­лебрити? Все мы, не только моя девочка, участвуем в бешеной гонке. Дети и взрослые, молодые и старые, богатые и бедные, знаменитые и безвест­ные воспринимают публикацию собственной фотографии как нечто более важное, чем даже подпись на чеке или брачном договоре. Мы жаждем «лицевого» признания. Восемь миллиардов землян выкрикивают в пустоту неутолимое желание: «Смотрите на нас! Ну хоть заметьте!» Мы хотим быть принятыми во внимание. Наше лицо жаждет кликов. Если у меня больше лайков, чем у тебя, это доказательство моей счастливости. Так же и на телевидении: ведущий с более многочисленной ауди­торией считает, что любим сильнее, чем коллеги по цеху. Такова логика селфиста: раздавить других, завоевав максимум любви публики. Цифровая революция привела к мутации: эгоцентризм стал пла­нетарной идеологией. Мы лишились влияния на мир, остался один личный горизонт. Раньше власть была в руках придворных, потом перешла к кино­звездам. Как только каждый землянин стал сам се­бе медиа, весь мир захотел взять верх над ближним. Повсюду.

Когда Роберт Паттинсон приехал в Канны на премьеру фильма «Звездная карта»18, Роми со мной не было, и я взял у него автограф. На собственной фотографии, вырванной из журнала Vogue, артист написал красным фломастером: To Romy with love хохохо Bob19. Думаете, дочь сказала мне спасибо? Хо-хо-хо! Она попросила:

— Поклянись, что не сам подписал фотографию!

Мы произвели на свет недоверчивое поколение. Больнее всего меня ранил тот факт, что Роми до сих пор так и не захотела сделать селфи с собственным отцом.



3 Необистро впервые появились во Франции как альтернатива сложной традиционной французской кухне. Главная характеристика нового тренда — инновационность, космополитичность, непринужденная атмосфера и приемлемые цены. Необистро — это способ познакомиться с высокой кулинари­ей и лично с шеф-поваром через специально подготовленное меню. В таких заведениях вы не выбираете, что съесть сегодня, потому что этот выбор уже сделан за вас. Шеф-повар подготовил курс блюд-впечатлений, призванных удивлять посетителя.

4 Bellota — желудь (исп.).

5 Огуречный джин-тоник — коктейль, готовится способом смешивания прямо в стакане: джин Hendrick’s — 60 мл; тоник — 120 мл; огурец свежий — тонкие ломтики, нарезанные перед приготовлением; лед — 5 крупных кубиков.

6 Паттинсон, Роберт Дуглас Томас (р. 1986) — британский актер, продюсер, модель и музыкант. Мировую известность получил благодаря роли Эдварда Калена в серии фильмов «Сумерки. Сага» по произведениям Стефани Майер.

7 Dedolight — профессиональное осветительное оборудование для телерадиокомпаний, киностудий и театров.

8 Маклюэн, Маршалл (1911–1980) — канадский профессор, посвятивший себя философии социальной коммуникации, в том числе ее электронной итерации. Главное кредо его учения — прогресс человечества определяют не экономика, политика или культура, а технология социального общения, т. е. каналы, которыми располагают люди.

9 Котийяр, Марион (р. 1975) — французская актриса теат­ра, кино и телевидения, премия «Оскар» в 2007 г. за роль Эдит Пиаф в фильме Оливье Дана «Жизнь в розовом свете».

10 Нотомб, Амели (р. 1966) — баронесса, урожденная Фабьен-Клер Нотомб, бельгийская франкоязычная писательница.

11 Трисомики — индивидуумы, у которых вместо двух парных хромосом имеется одна или три. Трисомия вызывает у человека определенные генетические заболевания, в частности болезнь Дауна.

12 Бенабар — Бруно Николини (р. 1969) — французский автор-исполнитель и актер. Его псевдоним — переделанное имя клоуна Барнабэ.

13 Боно — Пол Дэвид Хьюсон (р. 1960) — ирландский рок-музыкант, вокалист рок-группы U2.

14 Репост (как и ретвит) — вторичная публикация сообщения, размещенного другим пользователем, со ссылкой на первоисточник.

15 Гоббс, Томас (1588–1679) — английский философ-материалист.

16 Дютрон, Жак (р. 1943) — французский певец, композитор, гитарист и актер.

17 Боуи, Дэвид — Дэвид Роберт Джонс (р. 1947) — британский рок-певец и автор песен, продюсер, звукорежиссер, художник и актер.

18 «Звездная карта» (англ. Maps to the Stars) — фильм-аллегория канадского режиссера Дэвида Кроненберга по сценарию Брюса Вагнера. Премьера состоялась в основном конкурсе Каннского кинофестиваля 2014 г., где фильм получил приз за лучшую женскую роль (Джулианна Мур) и приз за лучший саундтрек.

19 Роми с любовью от Боба (англ.).


В том году у моей матери случился инфаркт, а отец­ упал в аэропорту, и я стал превращаться в завсе­гдатая парижских больниц. Узнал, что такое сосудистый стент и как выглядит титановый протез коленного сустава. Я начал ненавидеть старость — предбанник могилы. У меня была высокооплачиваемая работа, хорошенькая десятилетняя дочка, трехкомнатная квартира в центре Парижа, представительский BMW ActiveHybrid, и я не спешил утратить все эти богатства. Роми вернулась из кли­ники и прошла на кухню, так круто выгнув одну бровь, что она взлетела над всем лицом.

— Это что же получается, папа, все умирают? Сначала умрут дедушка с бабушкой, потом мама, ты, я, животные, деревья и цветы?

Она смотрела на меня в упор, как на Господа Бога, а я был обычным отцом одноядерного семей­ства, проходящим ускоренный курс обучения ухо­ду за лежачими больными в кардиохирургии и отделении травматологии и ортопедии в больницах Кошена и Нейи. Я вдруг понял: хватит растворять в утренней кока-коле таблетки лексомила20 в качестве средства от тревоги и страха. Немножко стыдно признаваться, но я не предвидел, что моим родителям однажды исполнится восемьдесят, после чего наступит мой черед, а потом то же случится с Роми. Я ничего не понимаю в математике и старости. Два голубых круглых глаза золотоволосой куклы, стоявшей между микроволновкой и бурчащим холодильником, медленно наполнялись слезами. Я вспомнил, как взбунтовалась моя дочь, узнав от матери, что Пер Ноэля21 не существует. Роми ненавидит вранье.

— Не хочу, чтобы ты умирал, папа...

До чего же сладко бывает вылезти из скорлупы и услышать такое! Теперь увлажнились мои глаза, я уткнулся носом в волосы Роми, пахнущие лимонно-апельсиновым шампунем. Уж простите, по­вторюсь: не понимаю, как у такого... ммм... некрасивого мужчины могла родиться дочка-красавица!­

— Не волнуйся, дорогая, с сегодняшнего дня смерть отменяется.

Наверное, мы являли собой дивное зрелище — как многие люди в печали. Несчастье придает взгляду величие. Все счастливые семьи похожи друг на друга... — так начал Лев Толстой роман «Анна Ка­ренина». И добавил: ...каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Я не согласен с графом: смерть — пример архибанального горя. Я откашлялся, как всегда делал мой дедушка-военный, собираясь навести порядок в доме.

— Ты жестоко заблуждаешься, мой любимый крольчонок: да, люди, животные и деревья умирали тысячелетиями, но отныне с этим покончено.

Оставалось одно — сдержать опрометчивое обе­щание.



20 Лексомил — один из популярных в Европе успокоительных препаратов.

21 Пер Ноэль (отец Рождества) — фольклорный персонаж, как Санта-Клаус, святой Николай, раздающий подарки детям в ночь на Рождество.